Вступление
На берегу пустынных волнСтоял он, дум великих полн,И вдаль глядел. Пред ним широкоРека неслася; бедный чёлнПо ней стремился одиноко.По мшистым, топким берегамЧернели избы здесь и там,Приют убогого чухонца;И лес, неведомый лучамВ тумане спрятанного солнца,Кругом шумел. И думал он:Отсель грозить мы будем шведу,Здесь будет город заложенНа зло надменному соседу.Природой здесь нам сужденоВ Европу прорубить окно,Ногою твердой стать при море.Сюда по новым им волнамВсе флаги в гости будут к нам,И запируем на просторе.Прошло сто лет, и юный град,Полнощных стран краса и диво,Из тьмы лесов, из топи блатВознесся пышно, горделиво;Где прежде финский рыболов,Печальный пасынок природы,Один у низких береговБросал в неведомые водыСвой ветхой невод, ныне тамПо оживленным берегамГромады стройные теснятсяДворцов и башен; кораблиТолпой со всех концов землиК богатым пристаням стремятся;В гранит оделася Нева;Мосты повисли над водами;Темно-зелеными садамиЕе покрылись острова,И перед младшею столицейПомеркла старая Москва,Как перед новою царицейПорфироносная вдова.Люблю тебя, Петра творенье,Люблю твой строгий, стройный вид,Невы державное теченье,Береговой ее гранит,Твоих оград узор чугунный,Твоих задумчивых ночейПрозрачный сумрак, блеск безлунный,Когда я в комнате моейПишу, читаю без лампады,И ясны спящие громадыПустынных улиц, и светлаАдмиралтейская игла,И, не пуская тьму ночнуюНа золотые небеса,Одна заря сменить другуюСпешит, дав ночи полчаса.Люблю зимы твоей жестокойНедвижный воздух и мороз,Бег санок вдоль Невы широкой,Девичьи лица ярче роз,И блеск, и шум, и говор балов,А в час пирушки холостойШипенье пенистых бокаловИ пунша пламень голубой.Люблю воинственную живостьПотешных Марсовых полей,Пехотных ратей и конейОднообразную красивость,В их стройно зыблемом строюЛоскутья сих знамен победных,Сиянье шапок этих медных,На сквозь простреленных в бою.Люблю, военная столица,Твоей твердыни дым и гром,Когда полнощная царицаДарует сына в царской дом,Или победу над врагомРоссия снова торжествует,Или, взломав свой синий лед,Нева к морям его несетИ, чуя вешни дни, ликует.Красуйся, град Петров, и стойНеколебимо как Россия,Да умирится же с тобойИ побежденная стихия;Вражду и плен старинный свойПусть волны финские забудутИ тщетной злобою не будутТревожить вечный сон Петра!Была ужасная пора,Об ней свежо воспоминанье…Об ней, друзья мои, для васНачну свое повествованье.Печален будет мой рассказ.
Прп. Анастасий Синаит
Истинно, истинно говорю вам: наступает время и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышавши оживут
Итак, прошу, давайте с верой принимать и учение о воскресении тел, потому что сказано: «Наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут». Ибо если веруем, что Он есть Всемогущий и привел человека из небытия в бытие, то само собою разумеется, что Он легко сможет это создание, сотворенное Им и расторгнутое смертью , вновь воссоздать и возобновить. Если веруем, как то сказал Давид, что «в руце Его ecи концы земли» (Пс. 94:4), то, даже если тело умерло, расторглось, было сожжено или поглощено , все равно «в руце Божией» – и огонь, и вода, и звери и так далее, а потому Бог исторгает из них тело: и то, которое съедено, и то, которое было усвоено, и то, которое было поглощено волнами.
Ведь не к погибели ведет Бог тело; и если оно было уничтожено множеством диких зверей или по каким-либо другим причинам, тем не менее оно опять возвращается к четырем стихиям, из которых это тело образовано. к тому, что свойственно солнцу, или к жару, к воздуху, или к холоду, к воде, или к влажному, и к земле, или к сухому. И в них, словно в некоем хранилище, тело, будучи отложено про запас, сберегается до дня Воскресения, в который сила Божия вновь образует его из этих стихий так, как она создала его в начале.
Если ты проведешь вскрытие тела сразу же после смерти, то ты обнаружишь желчь, влагу и мокроты, но крови не найдешь. Первой покидает тело горячая стихия, затем – влажная, а после уже – холодная. В конце концов, в гробу и в земле ничего не остается, кроме сухой , то есть той персти, которую Бог взял от земли (Быт. 2:7). Земля овладевает только одним тем, что принадлежит ей, а три других стихии возвращаются в собственные места: горячая к огню, холодная – к воздуху, а влажная – к воде. А когда произойдет воскресение , то стихии, по повелению Божиему, вновь соберутся к самим себе. Равным образом и душа придет к ним, и восстанет человек в целокупности.
Когда же ты, увидев в гробу бездушный прах, будешь охвачен сомнением и в смятении задашься вопросом, как сей жалкий и мертвый прах станет опять одушевленным и целокупным человеком, то тогда взгляни на самого себя, и увидишь, что в тебе самом уже обретается образ воскресения тел. Ибо скажи мне, откуда восстал ты, став одушевленным и целокупным человеком? Разве не из жалкого семени, малого и нечистого? Разве не восстал ты силою Божией из материнской утробы, словно из гроба?
Если же отсутствие души у праха ввергает тебя в неверие и ты вопросом, как бездушное вновь возродится одушевленным, – то и относительно этого ты имеешь множество , начиная с творения и вплоть до нынешнего дня, из неодушевленных рождаются и восстают одушевленные. , неодушевленным является солнце, но от него, как неоднократно говорилось, происходит одушевленное движение всех тел. Воды также являются неодушевленными, но из них рождались и рождаются до нынешнего дня одушевленные живые существа; также благодаря неодушевленным вещам птицы окрыляются и обретают способность летать. И земля неодушевленна, но из нее возникают зверьки и пресмыкающиеся. Наконец, воздух также бездушен, но и он доныне порождает крохотные живые существа, которые имеют крылья, а также летающих .
Итак, взирая на восстание всех этих одушевленных из неодушевленных , обрети веру в то, что силою Божией осуществится воскресение и твоего бездушного праха и плоти, которая станет одушевленной. Ибо Тот, Который одним только Советом и Словом привел из небытия в быте нетелесные Силы, небо, землю, море и всякую зримую и незримую тварь. Он тем более, с легкостью и беспрепятственно, словом и властью восстановит и воссоздаст тела мертвых – тем образом Творец повелит им, о котором Он один знает.
Вопросы и ответы.
Часть первая
Над омраченным ПетроградомДышал ноябрь осенним хладом.Плеская шумною волнойВ края своей ограды стройной,Нева металась, как больнойВ своей постеле беспокойной.Уж было поздно и темно;Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя.В то время из гостей домойПришел Евгений молодой…Мы будем нашего герояЗвать этим именем. ОноЗвучит приятно; с ним давноМое перо к тому же дружно.Прозванья нам его не нужно,Хотя в минувши временаОно, быть может, и блисталоИ под пером КарамзинаВ родных преданьях прозвучало;Но ныне светом и молвойОно забыто. Наш геройЖивет в Коломне; где-то служит,Дичится знатных и не тужитНи о почиющей родне,Ни о забытой старине.Итак, домой пришед, ЕвгенийСтряхнул шинель, разделся, лег.Но долго он заснуть не могВ волненье разных размышлений.О чем же думал он? о том,Что был он беден, что трудомОн должен был себе доставитьИ независимость и честь;Что мог бы бог ему прибавитьУма и денег. Что ведь естьТакие праздные счастливцы,Ума недальнего, ленивцы,Которым жизнь куда легка!Что служит он всего два года;Он также думал, что погодаНе унималась; что рекаВсё прибывала; что едва лиС Невы мостов уже не снялиИ что с Парашей будет онДни на два, на три разлучен.Евгений тут вздохнул сердечноИ размечтался, как поэт:«Жениться? Мне? зачем же нет?Оно и тяжело, конечно;Но что ж, я молод и здоров,Трудиться день и ночь готов;Уж кое-как себе устроюПриют смиренный и простойИ в нем Парашу успокою.Пройдет, быть может, год-другой Местечко получу, ПарашеПрепоручу семейство нашеИ воспитание ребят…И станем жить, и так до гробаРука с рукой дойдем мы оба,И внуки нас похоронят…»Так он мечтал. И грустно былоЕму в ту ночь, и он желал,Чтоб ветер выл не так унылоИ чтобы дождь в окно стучалНе так сердито… Сонны очиОн наконец закрыл. И вотРедеет мгла ненастной ночиИ бледный день уж настает…Ужасный день! Нева всю ночьРвалася к морю против бури,Не одолев их буйной дури…И спорить стало ей невмочь…Поутру над ее брегамиТеснился кучами народ,Любуясь брызгами, горамиИ пеной разъяренных вод.Но силой ветров от заливаПерегражденная НеваОбратно шла, гневна, бурлива,И затопляла острова,Погода пуще свирепела,Нева вздувалась и ревела,Котлом клокоча и клубясь,И вдруг, как зверь остервенясь,На город кинулась. Пред неюВсё побежало, всё вокругВдруг опустело воды вдругВтекли в подземные подвалы,К решеткам хлынули каналы,И всплыл Петрополь как тритон,По пояс в воду погружен.Осада! приступ! злые волны,Как воры, лезут в окна. ЧелныС разбега стекла бьют кормой.Лотки под мокрой пеленой,Обломки хижин, бревны, кровли,Товар запасливой торговли,Пожитки бледной нищеты,Грозой снесенные мосты,Гроба с размытого кладбищаПлывут по улицам! НародЗрит божий гнев и казни ждет.Увы! всё гибнет: кров и пища!Где будет взять? В тот грозный годПокойный царь еще РоссиейСо славой правил. На балкон,Печален, смутен, вышел онИ молвил: «С божией стихиейЦарям не совладеть». Он селИ в думе скорбными очамиНа злое бедствие глядел.Стояли стогны озерами,И в них широкими рекамиВливались улицы. ДворецКазался островом печальным.Царь молвил из конца в конец,По ближним улицам и дальнымВ опасный путь средь бурных водЕго пустились генералыСпасать и страхом обуялыйИ дома тонущий народ.Тогда, на площади Петровой,Где дом в углу вознесся новый,Где над возвышенным крыльцомС подъятой лапой, как живые,Стоят два льва сторожевые,На звере мраморном верхом,Без шляпы, руки сжав крестом,Сидел недвижный, страшно бледныйЕвгений. Он страшился, бедный,Не за себя. Он не слыхал,Как подымался жадный вал,Ему подошвы подмывая,Как дождь ему в лицо хлестал,Как ветер, буйно завывая,С него и шляпу вдруг сорвал.Его отчаянные взорыНа край один наведеныНедвижно были. Словно горы,Из возмущенной глубиныВставали волны там и злились,Там буря выла, там носилисьОбломки… Боже, боже! там Увы! близехонько к волнам,Почти у самого залива Забор некрашеный, да иваИ ветхий домик: там оне,Вдова и дочь, его Параша,Его мечта… Или во снеОн это видит? иль вся нашаИ жизнь ничто, как сон пустой,Насмешка неба над землей?И он, как будто околдован,Как будто к мрамору прикован,Сойти не может! Вкруг негоВода и больше ничего!И, обращен к нему спиною,В неколебимой вышине,Над возмущенною НевоюСтоит с простертою рукоюКумир на бронзовом коне.
